Приоткрыть завесу невидимого. Путевые заметки. Татьяна Антонова.

 Порой мне кажется, что жизнь человеческая похожа на лоскутное одеяло. С красивым узором лицевой стороны и узелками и затяжками на изнанке. Каждый человек имеет свой рисунок и цвет, свою индивидуальную неповторимость и размеры. Один широк и свободен, другой невзрачен и плотен, кто-то выставляется напоказ, а иные так незаметны, что спустя два дня и имени его не припомнишь.

«Есть восьмое таинство церкви» - говорит Антоний Сурожский – « это ВСТРЕЧА».

- Да, пожалуй – соглашаюсь я. Неисповедимы пути Господни, коими Он приводит нас к тем или иным людям, живущим или жившим когда-то, простым или святым. Он ведёт нас такими тропинками, какими пройти должны только мы, и только в данный период своей жизни. Мы готовы к ВСТРЕЧЕ.

Бежит за окном дорога, мелькают ветхие строения Средней Полосы России, так непохожие на лоснящиеся и ухоженные строения Юга. Удручающая картина: церковь, посреди безлюдного неухоженного поля. Сорная трава по пояс, плотно застилающая истлевшие ступеньки, она настырно ползёт вверх, цепляясь за разъеденные временем трещины, в стенах величавого храма, клочками свисая с перил, забирается на обнажённый рассыпавшийся чёрный скелет купола. И думается, - вот здесь, когда-то стояли люди, бородатые мужчины с непокрытыми головами, женщины, в простых бабьих платках, лилась стройная незамысловатая мелодия, так на память, зато от чистого сердца люди славили Бога. Топая разбухшими от грязи сапогами, они степенно, без давки и излишней суеты, скинув ношу грехов, выходили из церкви, единственной в то время отдушины в непрерывном потоке нелёгкого крестьянского труда. И каждый шёл своей дорогой, тщательно обходя лужи, чтобы не испачкать своё сокровище - выходные штаны и рубахи.

Зрелость года уже вступила в свои права. Время от времени в потухающей зелени листвы взгляд выхватит яркий окрас клёна или желтизну одинокой берёзы. Деревья пёстрые, - блёклые и опаленные холодным осенним туманом, со стороны открытых всем ветрам полей и ещё вполне свежие с укромных его уголков.

Первый восторг и удивление: посёлок Мордова. Шок! Хилый (по нашим разбалованным меркам) одноэтажный посёлок и огромный нависающий над ним Храм. Мы задираем головы, чтобы вычислить высоту купола – не менее 70 метров высотой. Но странное дело, Храм не давит своей мощью и величием, не пришпиливает как козявку к холодному полу, как в Храме Христа Спасителя и опять же в отличие от Храма Христа Спасителя, в нём остро хочется помолиться. А с этим-то вероятно проблема! Думаю, даже в престольные праздники в нём вряд ли наберётся полторы сотни человек. Но мне остро хочется помолиться, и я нахожу свою самую любимую Богородицу «Иверскую», она говорят с Афона, огромная, намоленная, она расположилась на массивной колонне. Тихонько, чтобы не потревожить остальных, пою тропарь. Какой же он ёмкий! « От святыя иконы Твоея, о, Владычице, Богородице. Исцеления и цельбы, подаются обильно. С верою и любовию, приходящим к ней. Тако и мою, немощь посети, и душу мою помилуй, Благая. И тело исцели, благодатию Твоею, Пречистая»! Боже! Как я люблю этот тропарь!

Вообще маршрут составлен грамотно. Мордова нужна именно сейчас, в начале путешествия, иначе, он бы терялся в череде прекрасных Храмов и величественных ухоженных соборов.

Мне кажется, я разгадала загадку жизнестойкости этого Храма. Ведь устоял же он в годы гонений! С потерями, но устоял. Блаженная Матронушка, собирая деньги на икону «Взыскание погибших», имела такую историю. Один человек очень неохотно бросил рубль в общую кружку, другой, кинул копейку для смеха. Перебирая деньги, Матронушка вытащила из общей кучи эти рубль с копейкой и отдала сестре

- Возьми их, и верни хозяевам, они портят мне все деньги.

Вот так и тут. Храм был построен единственно на пожертвования простых граждан, ни один крупный меценат не принимал участие в строительстве. Вот и спас Господь в годы гонений и войны этот чудесный Храм, и служат в нём Литургии. Как же хочется попеть в нём Литургию! Только не напыщенно, самыми простыми распевами, без оперных переливов и игры голосов. Мне кажется, она тут прекрасно звучит!

Я меряю впечатления вполне реально – хочется мне побывать здесь ещё или не хочется? Да, хочется. Более того, я бы здесь пожила.

Вот мы и в Тамбове. Питирим Тамбовский! Какая сила. И где? В самой что ни на есть серёдке России, можно сказать в глубинке её. Один, без сонма равных и превосходящих его святых, что встречались нам далее, там всё было уже на автомате. А он был первым. Первым встретившим нас святым.

Поём акафист. И мне видится, как клубится и дрожит воздух над его гробницей, будто от раскалённого асфальтового покрытия, - дошла молитва! Я думала мне видится это одной, оказывается, я не одинока, - и так бывает. Дивен Бог во Святых своих! С нами едет духовно больная женщина с крепким характером, она как термометр святости показывает нам к кому нужно «приложиться», святитель Питирим самый яркий тому пример. В его купальне, я впервые узнала, что эта женщина духовно больна. Мне пришлось придерживать её, чтобы она не утонула. Я немного испугалась, ведь я была не готова к такому повороту событий, но с Божьей помощью справилась. А она молодец, как бы ей не было трудно, она делает все, что надо делать в такой болезни.

Село Бокино. Свято-Никольский Храм с усыпальницей строителей этого храма. Неизвестно как пожившими и убитыми молодыми. Всем нравится, а мне нет. Я не о Храме, он рано или поздно намолится и займёт своё место в строю рабочих Храмов России, я об усыпальнице. Над ней поработал грамотный дизайнер. Всё подобрано идеально: цвет стен, плавно переходящих в контуры, полуовал надгробного памятника, поделённого на двоих и много подчёркивающих штришков и мелочей, которые в сумме и приводят к видимой гармонии, - но есть ли эта гармония там, под могильной плитой? Бог весть! Могу сказать одно, я много отпеваю людей, разных сословий и достатка, порой в самом захудалом домишке, с парой скрюченных возрастом бабушек поётся как летается, - легко и свободно, а в иных богатых домах только и ждёшь, когда же это кончится – всё дело в жизни человека. Был ли человек близок к Богу при жизни, если не был, то и отпевание ему чуждо, ведь он здесь на земле не научился славить Бога, вот и идёт некий диссонанс. Дай им Бог обрести спасение, лёжа в церковной ограде. И ещё две маленьких галочки на память: 1) в усыпальнице архиепископа Тамбовского Евгения всё наоборот – внешне просто, но поётся легко и свободно – благодатно. 2) а, рядом с усыпальницей благотворителей Бокинских, где-то за пределами асфальта, стоит покосившийся крест. Служительница рассказывает – везде, где располагается церковное подворье, находили косточки, якобы пострадавших за веру, их аккуратно сложили в одну могилочку под этот самый ветхий покосившийся крест – мы когда-нибудь поставим им памятник – когда-нибудь!

Все Тамбовские монастыри хороши, молитвенны и благодатны. Я рада, что Бог показал мне их, есть чему поучиться.

Каждый человек ищет в церкви своё место. Оно должно быть душевно комфортно. Меня тянет стоять у святынь. С ними можно поговорить в менее торжественный момент богослужения. Я стояла у чудотворной Казанской иконы Тамбовского мужского монастыря. Она притягивает к себе, с ней хочется поговорить, посоветоваться, может где-то и поплакаться. Ещё в начале нашей поездки отец Сергий задал нам вполне резонный вопрос – «а зачем вы сюда едете? Что вы ждёте от этой поездки? Вы знаете, что вы хотите попросить у Бога, у его Пречистой Матери, у святых?» Я задумалась. Чего хочу я? Зачем Господь послал меня в эту поездку? Ведь я поехала совершенно чудесным образом, даже не ожидала что поеду – а вот на тебе – езжай.

Денег мало. Сначала, пока хватает пороху, помолюсь сама, потом когда иссякну, прибегну к помощи записочек. Так и распределю молебную нагрузку.

Отец Виктор совсем разболелся. Выглядит очень больным, но виду не подаёт. Уважаю этого иерея. Спокойный, тактичный, милостивый и очень глубокий, он совсем не похож на отца Сергия, но не даром они ходят в связке – дополняют друг друга.

Поля, деревья, деревни, всё сплелось в единый конгломерат под названием «дорога паломника». Так и должно быть. Должно быть время для впечатлений, и время для раздумий. Эти переезды как обмотка в генераторе предохраняют основные блоки от перегрева.

Как же мы раскалились в Дивеево! Просто светоч святости! И сразу видно женский монастырь, всё ухожено, продумано и красиво. Всё на своём месте. Чувствуется рука Богородицы. По канавке шла три раза. В первый раз с монахиней, она шла по внешнему контуру и тянула четки, видимо ей в данный момент нельзя было посещать святыню, но сердце просило. Бог послал мне её в попутчицы, спокойную, сосредоточенную, подающую пример подражания. Я благодарна ей, спаси её Господи! Она так и прошагала со мной за оградой, одна и не одна, Бог весть, сколько ходит с ней ангелов и святых?

В последний раз за той же оградой шёл сомнительный крестный ход, с хоругвями и крестом. Они пели «Отче наш», да так громко, что отвлекали от молитвы. Нам пришлось притормозить, чтобы не отвлекаться и не сбиваться. Странно это всё и немного сомнительно, но Бог им судья.

Я заметила, как хорошо мне шлось с монахиней, идущей по тем же местам, каким важно шествовал крестный ход и как наигранно напыщенно пели идущие крестным ходом, совсем душа не откликалась – неисповедимы пути Господни – главное не место, а настроенность души и неискривлённое восприятие мира, мира Божия.

Кажется, мы сдружились. Вся четвёрка сидящих рядком мест. Странно. Мы все разные, но нам хорошо вместе, и каждый друг друга дополняет. Боюсь выделить кого-то одного, но мне больше всего нравится Люда, прагматичная, спокойная, уравновешенная девушка. Может мне не хватает этих качеств, а ей, скорее всего моих. С Ольгой мы похожи. Лена, сама невинность.

Я быстро обнаружила своё «место», в левом приделе церкви, там, где лежат благодатные вещи батюшки Серафима, его лапоточки, холщёвый мешочек, его гребешочек, варежки. А ещё, в этом приделе находится икона Иверской Божией матери и икона преподобного Лаврентия Черниговского с мощевиком, это мои любимые святыни. Пение благолепное, девственное, очищенное от житейских передряг и суеты. Поют обычный обиход, самые что ни на есть простые распевы. Беру это на заметку, не стоит растрачивать себя на серенады и оперы, никому это неинтересно, всем хочется молитвенности.

Некоторая суета сбивает, но через время к этому привыкаешь и перестраиваешь свои действия так, чтобы с минимальными потерями, получить максимум от богослужения.

В Дивеево пять целебных источников – купален. Есть желание посетить каждый и в каждом искупаться – откуда знаешь, какой источник тебя исцелит, нужно перепробовать все. Мы остановились у источника иконы Казанской Божией Матери, тут же, только под открытым небом свято-Пантелеимонов источник. Оказалось, что мои попутчицы в большинстве своём не имеют опыта купания в святом источнике. Пришлось начинать первой и подбадривать остальных. Они молодцы, пересилили себя и полезли в воду. Наблюдаю. Какой же разный у людей темперамент: одна быстро лезет в воду и суетливо погружается, крича и визжа. Другая неспешно погружается, тщательно перекрестившись

Девчонки почти одеты, нужно их догонять. Господи, как хорошо!

Смеркается, но впереди показался маленький куполок – она! Иверская! Я быстренько купаюсь, выстукивая зубами тропарь Иверской иконе Божией Матери, больше никто не решился, а зря, источник на удивление тёплый и ласковый – Богородичный.

Сегодня все причащаются. Я не буду. У меня на этот счёт свои соображения. В суете и спешке, можно и дитя с водой выплеснуть, не знаю, получишь ли ты благодать Божию, если без должной подготовки причастишься. Я причастилась в день отъезда, в своей церкви, но если Бог сподобит меня ещё раз попасть в это святое место под названием «Дивеево», нужно будет всё-таки причаститься. Все растеряны, но довольны. Немного смущены – почему не знаю, это-то и хочется узнать.

Цыгановка удивительное место. Мой больной батюшка, не задумываясь, направился в ближайшую купальню. Он очень нездоров, по-моему, у него температура. Что-то будет.

Я немного отвлеклась и когда оглянулась, увидела батюшку Виктора, как Иисуса спустившегося с Елеонской горы. С его головы свисало полотенце, в бороде блестели капельки воды. А как он преобразился! Ожил, побеседовал с нами. Дивны дела Твоя, Господи!

Батюшка Виктор всегда держится в тени отца Сергия, но я то знаю, как он умеет проповедовать!

Спаси Господи отче наш Серафиме, едем дальше.

Муром. Само слово отдаёт дремучестью и мощью. Он встретил нас неласково. Холодный ветер настырно пихал меня в бок, словно пытаясь сбросить с понтонного моста в неприветливые воды Оки. Надо же, вырядилась, могла бы и потеплее одеться, чай не юг!

Пока прошла по понтонному мосту – чуть не околела. Думать не хотелось. Тут ещё Люда отличилась. Давай с ходу фотографировать окрестности. Потом одумалась – поняла, что снимает воду. Ну, мы решили, что она будет показывать пальцем направление, точнее приблизительное расположение церквей и достопримечательностей. Люда расстроилась, и монумент Ильи Муромца фотографировать не стала. А может, сфотографировала? Уж и не помню, я в то время была куском льда.

В Муроме двенадцать храмов. Мы посетили два взаимно дополняющих друг друга монастыря Свято-Троицкий женский и Свято-Благовещенский мужской. Мне, разумеется, понравился женский. А главное! Главное я, наконец, преклонила голову перед этими чудесными святыми. Петр и Феврония. Я люблю читать житии. Когда прочла об этих святых, то тут же стала им молиться. Это где-то на подсознании, ведь каждый человек делает себе подборку (прости Господи, за такое выражение), святых которым хочется молиться. А может это святые выбирают нас? Ведь сказал же Господь: « …не вы Меня, но Я вас избрал…». Хорошо мне возле них, спокойно, благодатно. Чувствуется их забота, участие. Никогда не думала, что увижу их воочию. Спаси Господи!

Пристала к молоденькой монахине и бессовестно воспользовалась её добротой. Выцыганила таки два флакончика масла из лампадки у мощей Петра и Февронии. Спаси её Господи!

Вообще, когда читаешь житие святых благоверных князя Петра и княгини Февронии, Муромских чудотворцев, думаешь: как всё похоже на сказку? Змей, повадившийся в царские покои, сказочный меч. Само поведение и манера иносказательного общения княгини Февронии – ну, сказка, сказкой. Ан, нет, вот они спокойные и родные, лежат рядком и помогают нам своим примером и своей поддержкой. Везёт же Муромцам!

Мы в Москве.

Бутовский полигон.

У моих попутчиц разболелись головы. Ольга то и дело поглядывает на часы. Ей очень тяжело здесь. Огромный вопль, призыв. Столп уходящего в небо безмолвного крика.

Я знаю, что святые будут судить мир, так Господь сказал, а на полигоне их триста. Но, тяжело здесь. Здесь даже природа возопиет. Деревья растут семьями. Не одно, как полагается, а с десяток из одного корня. Все разные по величине и объёму, прямо как во рвах соседствующие души – один святой и чистый, другой кое-как проживший свой земной век, а то и вовсе преступник, и все они в одной связке, все омыты одной кровью и очищены ею же. Я почти уверена, что святые новомученики давно отмолили своих соседей, но кровь их всё равно возопиет. Они ведь в жизни были духовно несовершенны, может и не умели прощать, вот и рвётся этот вопль из-под земли, оглушая даже нас живущих и приходящих на их могилу.

Рвы, рвы, рвы. Боже, помоги им, и нас грешных спаси их молитвами.

Посещение храмов. Я веду молодую группу. В ней только Ольга, Люда, Лена и я. Это хорошо. Я боюсь водить бабушек.

Богоявленский собор благодатный, намоленный. Мощи митрополита Алексия Московского. Ремарка. Пример для подражания – батюшка Виктор, стоя за колонной, незаметно читает акафист. Если нет денег, просто молись.

Храм Христа Спасителя. Храм – музей. Впечатление чего-то огромного, монументального. Помолиться в нём не хочется. Разве только своей святой – мученице Татиане, икону с мощевиком нахожу в нижнем Преображенском храме. Всё красиво, но и только. Очень много разношёрстной публики, экскурсии, гиды и прочее и прочее. На осмотр нам выделили время. Собираемся у нижней часовни.

Спешим дальше, в Свято-Даниловский монастырь. Вот, это уже моё. Опять душа раскрывается. Если бы было больше времени, я облазила бы весь Даниловский вал, а ещё там почти непрерывно поют акафисты на всякую потребу.

Я приложилась к мощам Даниила Московского, послушала пение, заказала требы. Странное дело, в монастырях не вижу праздно шатающихся монахов. Скажу больше, они вообще почти не встречаются, разве что попадётся навстречу приезжий батюшка или заезжий монах.

Приложилась и к мощам Георгия Московского.

Опять галопируем по перрону и трясёмся в душном вагоне метро. Боже мой, какие разные у людей ритмы жизни, привязанности, устремления. Москвичи, обычные москвичи, разумеется, пол жизни проводят под землёй. Приходят на ум такие слова

О, лишние дела, о лишние желанья

О, мысли на бегу, от дома до метро.

Темнеют впереди заснеженные зданья

Такая тишь да гладь, а как вчера мело.

И заново гляжу, процеживая взглядом

Сквозь паутину зимнего куста.

Вот дом, вот переход, вот эти люди рядом

На остановке у моста.

Автобус тормозит, у задней двери давка

И намертво зажат, тугим кольцом

Протискиваюсь внутрь и носом к носу бабка

И женщина с заплаканным лицом

Вот только бы пятак замёрзшею рукою

Достать между платком, и коробком

Каких-то пять минут, дышать в лицо чужое

Смотреть глаза в глаза, а думать о другом.

О, лишние дела, о, лишние желанья!

Едем к Донскому монастырю. Надо заметить мы передвигаемся быстро, никто не отстаёт, все полны сил и желания продолжать посещение святых мест.

У стен Донского тихо. Чувствуется спокойствие кладбища - Спит в Донском монастыре русское дворянство!

Жаль, нет времени побродить среди могил, осмотреть их. Здесь нет напряжённости и безмолвного крика Бутова полигона, здесь всё тихо, чинно. В церкви мощи святаго патриарха Тихона (сколько же он пережил!!!), Донская икона Божией матери.

Скоренько, но без лишней суеты обходим храм. Тихо. Только слышны приглушённые вопли бабушки Раи, совсем измучила она своего насельника. Ей самой вроде бы легче к концу поездки.

Прекрасный монастырь.

Батюшки довольны. Мы справились с программой, и у нас ещё осталось время.

А не поехать ли нам на Красную площадь. На посошок осмотреть храм Василия Блаженного?

Едем. Стихийно распались на две группы. Моя мини-группа попала к отцу Виктору.

Вечереет. По улицам прохаживаются гости столицы. Гуляют парочки. Людно, тепло. Мы гарцуем по Красной площади. Мелким аллюром бежим по булыжной мостовой, пытаясь догнать группу отца Сергия. Но его нигде не видно

- Вот ведь термоядерные, - думаю я, - как же они быстро ходят.

Выходить из Храма нет желания, но надо. Идём ещё вокруг него – крестным ходом, уж очень хочется.

Красная площадь постепенно наполняется. Праздный народ волнами прокатывается по мостовым. Дети кидают камешки в лобное место, туда же и плюют. За кремлёвской стеной есть ещё серия Храмов, но в них я была раньше, мы с мужем осмотрели их ещё в девяностых годах, (Как звучит! Я что, такая старая?).

Нет, не смогли пройти мимо Казанского храма. Там идёт утреня, уже поют «честнейшую». Батюшка созванивается с отцом Сергием – ба, да мы их оказывается, обогнали, они ещё в Храме Василия Блаженного. Всё к лучшему, смело заходим в Казанский – сколько же тут мощей!!! И каких! Приимите нас угодники Божии, и помолитеся о нас грешных.

В Иверскую часовню зайти не успели, но мы и так переполнены впечатлениями, ноги гудят, но давно подключилось второе дыхание – глаза завидущие, стоп! Пора домой.

Никогда не думала, что так полюблю свой автобус. С каким же наслаждением и блаженством мы плюхнулись в свои удобные кресла – всё познаётся в сравнении.

Немного отдохнули в своей богадельне, в Крестовоздвиженском, приняли душ, постирались.

Мы едем в Троице-Сергиеву Лавру. Ещё издали увидели огромную колокольню, она 80 метров, выше, чем патриаршая, на ней 70 колоколов – вот это мощь, вот сила!

У нас в церкви есть огромный фотоальбом, всё о Троице-Сергиевой Лавре. Мне всегда казалось, что она супербольшая. Ну, моё воображение слегка разыгралось, надо быть скромнее.

Люди, люди, люди. Так мало молитвенников и так много туристов. Ну, всем хочется посмотреть, пусть хоть так – главное, она доступна теперь для нас.

Час просидела в книжной лавке. Нам открыли Серапионовы палаты. В них более 1000 мощей. Мы с благоговением прикладываемся и просим – каждый о своём.

В свободное время гуляли по территории Лавры. Мы с Соней решили искупаться в святом источнике Саввы Сторожевского, Соня никак не могла оторваться от мощей преподобного Сергия Радонежского, и я не дождавшись её ринулась искать проход на источник. Не нашла. Объединив усилия, мы таки вышли на источник. Спели тропарь, кондак. Окунулись.

Вот и остался позади наш Крестовоздвиженский женский монастырь. Уже такой родной и любимый. Проплывают за окном привычные картины сельской местности, мы держим путь в Калужскую область, под город Козельск, на Оптину. Благодатную Оптину.

Я так много читала о ней. Особенно мне нравится Сергий Нилус. Он так захватывающе описал Оптину, что грех было в неё не влюбиться. С нетерпением жду встречи. Надеюсь, она примет меня, очень на это надеюсь.

Оптина выплыла нежданно. Она стояла над туманом в небольшом отдалении. Мы сделали крюк, прежде чем подъехать к ней. Переезжая реку Жиздру, внутренне обрадовалась – я так её себе и представляла.

Смеркается. Подъезжаем. А сердце трепещет, ждёт встречи, как-то у меня сложатся отношения с Оптиной.

Боже, какая она миниатюрная!

Мы немного постояли у въезда и отправились на службу. Едва мы вошли в храм, как почувствовали некоторое внутреннее давление. Лишнего света нет, заканчивается утреня. Большое количество серьёзных бородатых мужчин, антифонное пение – шла серьёзная молитвенная работа! Люда напряглась, ей кажется, не нравится. Ей просто непривычно, надеюсь, настроение изменится.

Проходя по закрытой территории Оптины, мы не встречаем монахов, хотя их здесь сто, ни одного праздно шатающегося и подозрительно оглядывающего нас, как это делают в одном известном мне монастыре – вот пример для подражания.

На хоздворе перебирали лук, шелушили фасоль. Работа несложная, это не картошку из болота вынимать, работаем скоро с юморком. Бойкий трудник Алексей бросает на нас любопытные взгляды, подбадривает нас. Нам приятно. Все переоблачились в рабочие халаты и фартуки – смешные такие, жаль, что запрещается фотографировать.

Вечером гуляли с Людой среди могил. Ну, мы были, разумеется, не одни, таких как мы набралось много. Вечер тихий, спокойный, предрасполагает к размышлениям.

За стенами Оптиной, тоже ходит крестный ход. Как в Дивеево. Мы к нему не присоединялись. Вечером, уже, когда гуляли с Ольгой за стенами монастыря, видели группы людей, перешёптывающихся и с интересом поглядывающих на нас. Мы быстро ретировались, от греха подальше.

Едем дальше. Шамордино. Любимое детище преподобного Амвросия Оптинского. Женская обитель, сразу видно.

Собор в честь иконы Божией Матери Казанской, какой же он огромный. Внутри любовно вышитые бисером и жемчугом образа, ни одного неровного стежка, ни одной отталкивающей взгляд линии.

Сделала наблюдение, как грамотно оформлен клирос во всех монастырях, по всей территории России. Это аналой на четыре подставки с выдвигающимися ящиками и крутящийся вокруг своей оси. Сверху лампы. Одновременно за таким аналоем может разместиться не менее двенадцати человек, и всем будет видно как ноты, так и регента – удачная и удобная конструкция, вот бы нам такую!

Руководит монастырём игумения Никона, под её началом около 140 насельниц – грандиозно!

Монастырь не избалован вниманием путешественников, лишь в воскресные и праздничные дни сюда стекаются люди из близлежащих населённых пунктов, да залётные экскурсии бороздят просторы огромной лестницы, спускающейся к реке. Там находится целебный источник и купальня.

Интересное наблюдение сделал батюшка

- В Шамординский монастырь, в отличие от других монастырей принимают всех, даже очень пожилых женщин – сказал он, - за последние четыре года, на монастырском кладбище прибавилось около 20 могил.

Мы постояли у могилы первой настоятельницы обители схиигумении Софии. Спели ей кондак, помолились и попросили её святых молитв. В настоящее время остро стоит вопрос о её канонизации, собираются сведения о чудотворениях, мы тоже решили поучаствовать и взяли по горсти земли с её могилки, да по флакону маслечка с её лампадки.

С меня, наконец, начала спадать шелуха житейности. Восприятия оголились, хочется тишины и безмолвия.

Церковь раскрывает душу человека. Сначала, облегчает его душевные страдания.

Успокаивает. Человек подспудно тянется к Богу, ему хорошо при дверях Его.

Направление на Орёл. К Балыкинской иконе Божией Матери.

Казалось бы всё, конец путешествия, все эмоции и великие святыни позади. Что ещё может удивить меня?

И всё же Дивны дела Твоя, Господи!

Кому скажу, не поверят, но там я обрела чудотворный образ Божией Матери Балыкинской.

Перед ней молилась святая княгиня Елисавета, царь Николай второй.

Как же перед ней поётся!

Мы пели акафист, а мелодия сама летела под купол. Мне кажется, Матерь Божия приняла её.

Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. И никто не знает где, в каком конкретном месте получит благодать и милость Божию. Поэтому-то мы и добиваемся от Господа принятия наших молений.

Очень гостеприимный монастырь.

Мы спали под куполом. Под самым куполом, возле центрального аналоя. А у чудотворной иконы Божией Матери горела неугасимая лампада.

Посетили кафедральный Собор, приложились к деснице святого Тихона Задонского.

Нас зовёт Иоасаф Белгородский. Давно зовёт, я чувствую это.

Опять дорога. Мы так привыкли к ней за последнее время, что мало интересуемся, что там за окном.

Белгород поразил уже на подъездах.

Не могли не сфотографировать Трубящего Ангела в открытой часовне. Тепло, как у нас. Чисто и ухожено.

Батюшка Сергий сетует – неаккуратные водители. Ему видней.

Остановились на ночёвку в с. Дубовое. Я бы его селом не назвала. Церковь поражает своими размерами, и роскошью. Всё под мрамором. С тройным уровнем ночного освещения – просто сказка наяву. Вниз, прямо из церковной ограды ухоженная лестница к реке.

Святитель Иоасаф Белгородский, занимает в моём святце особое место. При открытии его мощей, 4 сентября 1911 года, одновременно исцелились более двух тысяч человек, стоящих вдоль дороги, где проносили гроб с мощами святителя. Исцелялись такие искорёженные и калеки детства, такие скрученные, которые по сути своей не могли исцелиться. Они с треском костей и суставов разгибались, и уже своими ногами шли по домам! Вот великий святой, носитель Духа Божия!

С великим удовольствием приклонила перед ним колени.

Вот и едем домой. Ещё одна ночёвка в полюбившемся нам ныне закрытом храме Покрова Пресвятой Богородицы, в Камень-Шахтинске и всё. Конец нашего путешествия.

Всем грустно. Не хочется расставаться. Увидимся ли мы когда-нибудь ещё? Все изменились к концу поездки. Подобрались, и одновременно стали добрее. Или кажется мне это? Может, я выдаю желаемое, за действительное? Хочется верить, что нет.

Вечером долго бродили по аллеям вокруг действующего Храма, благословясь, пели в автобусе под гитару грустные песни. Моя бедная гитара отлежала все бока на верхней полке автобуса, за впечатлениями я совсем о ней позабыла. Последняя совместная ночь. Последняя ночь нашего недолгого, долгого пути.

Все сроднились. Прощались неожиданно бурно.

Священников не благодарила. Не хочется отбирать венцы, выдаваемые Богом за каждое доброе дело. Серафим Саровский так говорил назойливому посетителю

- Не благодарите меня, ибо вы своей благодарностью забираете венцы Небесные. Коль я получу благодарность земную, чего же ждать следующей награды – награды Небесной.