Война и христианство, война и христианин… В сознании многих эти понятия не совместимы. Но ведь неспроста христиане именуются воинами Христовыми, особенно священство и особенно монашество. Действительно, уже при крещении младенца именуют «запечатанным новоизбранным воином Христа Бога нашего» (требник 1-я часть, первая молитва запрещения). Апостол Павел призывает нас «Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диавольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов здобы поднебесной. Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостоять в день злой и, всё преодолев, устоять. Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а паче всего возьмите щит веры, которым возможете угасить все раскалённые стрелы лукавого; шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6, 11-16). Священник, готовясь совершать литургию, облачается во все священнические одежды. И тут его можно сравнить с вооружённым воином – на нём и щит (набедренник), и меч (палица), и пояс, и нарукавники (поручи), и плащ (фелонь).
Но на земле с самого начала истории человечества не прекращается и другая война – между людьми (племенами, народами, государствами и т.д.). По словам святителя Николая Сербского, есть неумолимый закон греха – война человека против человека является следствием войны против Бога: «Мир без Бога есть колыбель войны». Каково же отношение Церкви к такой войне? Говоря о воинской службе, святые отцы никогда не считали её несовместимой с христианским образом жизни или являющейся препятствием для спасения. Святители Иоанн Златоуст и Василий Великий приводят примеры из Священного Писания о вере воинов, превосходящей веру израильтян. Одному из воинов свт. Василий писал: «Я узнал в тебе человека, доказывающего собою, что и в военной жизни можно сохранить совершенство любви к Богу и что христианин должен отличаться не покроем платья, но душевным расположением».
Однако, 7-е правило IV Вселенского Собора говорит о невозможности воинского служения для тех, кто посвятил себя священству или монашеству. Оно повелевает, «чтобы однажды причисленные к клиру или монахи не вступали ни в воинскую службу, ни в мирский чин: иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога , предавать анафеме». Но история Церкви знает немало случаев нарушения этого правила, конечно, в военное время, а не в мирное. И как исключение. Пример Пересвета и Осляби, посланных преподобным Сергием Радонежским на Куликовскую битву, известен всем. Подобным образом и преподобный Афанасий Афонский по просьбе императрицы Зои благословил своего постриженика Торникия вернуться на краткое время к ратному делу ради спасения страны от нашествия арабов. Позже в вооружённой борьбе с турками были массовые случаи участия греческого священства. А на Крите в память об этом установлен своеобразный памятник, изображающий священника с ружьём. А ещё более активно участвовали в кровавой борьбе с турками черногорские священники и даже митрополиты.
А что же Великая Отечественная Война? С первых дней войны Русская Православная Церковь призвала своих чад на защиту Родины, осознавая, что жестокие гонения, которым она подверглась, не дают основания поддерживать чужеземных завоевателей, чтобы «отомстить своим гонителям». Это привело бы к гибели и страны, и Церкви, означало бы предательство своего народа. Русская Церковь понимала, что немецкие самолёты со свастикой, танки с крестами и солдаты с надписями на бляхах «С нами бог» несут на родную землю не христианские ценности, а оккультный обман и смерть. И Церковь не только призывала своих чад к борьбе с захватчиками, но и сама во многом подавала пример – и сбором средств на нужды обороны, и участием в боевых действиях будущих и настоящих священников, будущих епископов и даже патриарха.
Священники и архиереи, помнившие Войну и участвовавшие в ней, рассказывали о том, что в то время случалось много чудесного. Это их ободряло и подтверждало правильность сделанного ими выбора. Иеромонах Пимен (Извеков, монашеский постриг 1927 г. , иеродиакон с 1930 г., иеромонах с 1931 г.) , будущий патриарх, отбывал ссылку в Средней Азии, когда началась война. А уже в августе 1941 г. был призван в армию. Его часть, 702 стрелковый полк, находившаяся в резерве Ставки Верховного главнокомандующего, начала сражаться в мае 1942 г. Однажды его полк «…попал в окружение и в такое кольцо огня, что люди были обречены. В полку знали, что среди солдат есть иеромонах, и, не боясь уже ничего, кроме смерти, бухнулись ему в ноги: «Батя, молись. Куда нам идти?». У о. Пимена была потаённо запрятанная икона Божией Матери, и теперь под огнём фашистов он слёзно молился пред Ней. И сжалилась пречистая над гибнущим воинством – все увидели, как ожила вдруг икона, и Божия Матерь протянула руку. Указав путь на прорыв. Полк спасся…» (прот. Николай Агафонов). А вот как об этом повествует другой рассказ: «Подразделение, к которому он (иеромонах Пимен) принадлежал, попало в окружение. Спасение пришло, по словам будущего патриарха, от Самой Божией Матери: он увидел на тропе плачущую женщину, подошёл спросить о причине слёз и услышал: «идите прямо по этой тропе и спасётесь». Войсковой командир внял совету, переданному ему о. Пименом. И воины спаслись. Известно ещё немало чудесных случаев из фронтовой службы будущего патриарха. Да и не только фронтовой. Его жизнь от монашеского пострига и до 1946 г. – это годы труднейших испытаний, годы исповедничества за Христа. Три ареста, три ранения, контузии, ссылка, каторга, Воркутлаг . А о многих испытаниях мы и не знаем.
Митрополит Алексий Коноплёв. (1910 г.р.)
Виктор Александрович Коноплёв с 1924 г. прислуживал в алтаре, с 1928 года служил регентом, а с 1929 года исполнял обязанности псаломщика Преображенского собора г. Павловска Воронежской губернии. 6 июля 1930 г. приговорён к 3 годам ссылки, которую отбывал в Свирских лагерях. В октябре 1941 был мобилизован и отправлен на фронт. В мае 1942 г. получил ранение, а после лечения вновь отправлен на передовую. В этом же году с него сняли судимость. По собственному признанию, «находился в двух шагах от смерти, но по милости Божией выжил». После вторичного ранения откомандирован, как нестроевой, в военно-дорожный отряд. При увольнении в запас ему была вручена грамота маршала Говорова Л. А. с благодарственной записью. Награждён медалью «За боевые заслуги» и рядом других наград. В священном сане с 1948 г, а в мае 1956 г. избран на Молотовскую кафедру. С 1966 по 1978 г.г. возглавлял нашу Краснодарскую и Кубанскую кафедру.
Архимандрит Алипий (Воронов)
Наместник Псково-Печерского монастыря (1959-1975). Он в составе 4-й танковой армии прошёл всю войну от Москвы до Берлина. Награждён орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За победу над Германией», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги». Именно на фронте ему и пришла мысль о монашестве. «Война была настолько страшной, настолько чудовищной, я видел столько смертей, столько крови, что дал слово: если выживу, буду оставшуюся часть жизни служить Богу и уйду в монастырь», - рассказывал потом архимандрит Алипий. Начав свой иноческий и священнический путь в Троице-Сергиевой Лавре в 1950 г. , он был назначен в 1959 г. наместником Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря. Древнюю Псково-Печерскую обитель он вместе с братией поднял из руин – в первозданном виде восстановил памятники древнерусской архитектуры, в том числе крепостные стены и башни монастыря; Сумел добиться возвращения в 1973 г. из Германии похищенных немцами святынь, богатейших сокровищниц ризницы. Будучи профессиональным художником, писал иконы, занимался реставрацией храмов древнего монастыря. Благодаря ему, и это многими считается его главной и неоценимой заслугой, Псково-Печерский монастырь светские власти не смогли закрыть. И эта обитель является единственным русским монастырём, который никогда не закрывался. Отец Алипий отличался особой решимостью и силой духа. О себе говорил: «Я советский архимандрит. Я слабых духом не слушаю, я слушаю только сильных духом». На глазах чиновников сжёг постановление правительства СССР о закрытии монастыря за подписью Хрущёва. Спокойно пояснил: Лучше я приму мученическую смерть, но монастырь не закрою». Когда в очередной раз пришли требовать закрытия монастыря, он объявил: «У меня половина братии – фронтовики. Мы вооружены, займём круговую оборону и будем сражаться до последнего патрона». 12 марта 1975 г. архимандрит Алипий, истинный воин Христов и Отечества, тихо и мирно отошёл ко Господу.
Георгиевский кавалер Первой Мировой войны священник псковского села Хохломы Фёдор Пузанов.
Удивительна судьба о. Фёдора. Участник двух мировых войн. Награждён тремя Георгиевскими крестами, Георгиевской медалью 2-й степени и медалью «Партизану Отечественной войны» 2-й степени. Принял священный сан в 1926 г. в 1929 –м посажен в тюрьму. Затем снова приходское служение.
В 1944 г. он писал архиепископу Псковскому и Порховскому Григорию: «…с 1942 г. я имел связь с партизанами, много мною выполнено заданий. Помогал партизанам хлебом, бельём, первый отдал свою корову. В чём только нуждались партизаны, обращались ко мне, за что я получил правительственную награду 2-й степени «Партизан Отечественной войны». Остаётся лишь удивляться, как ему удалось на оккупированной территории собрать в сёлах Бородичи и Заполье 500 000 рублей и передать их через партизан в Ленинград на создание танковой колонны. А ещё чудом, рискуя жизнью, спас односельчан от угона в Германию.
Архимандрит Кирилл (Павлов).
Жизнь о. Кирилла (Павлова), несколько десятилетий несшего послушание духовника Троице-Сергиевой Лавры, принимавшего исповедь у нескольких патриархов, через келью которого прошло бесчисленное множество людей, долгое время оставалась сокровенной. Больше десяти лет назад, когда по благословению наместника Лавры архиепископа Феогноста начали собирать материалы для книги о старце к его 100 – летнему юбилею, монахини вспомнили слова о. Кирилла, сказанные ещё раньше, о своём отношении к этому: «Пусть пишут. Только пусть пишут так, как было, без искажений и, главное, без преувеличений». О том, что он – участник ВОВ, что он воевал в Сталинграде, потом с боями дошёл до Австрии, было известно давно. Он и сам в проповедях и разговорах с духовными чадами часто вспоминал войну. Как-то сказал: «Кто там не был, тот ничего не знает. Порой это было хуже ада. Пережить такое крайне тяжело…». Говорил, что «особенно трудно было переносить подлость и трусость. Ведь война – это не только массовый героизм, это ещё и предательство, и «сотрудничество с органами», и стремление улизнуть с передовой в тыловые службы»
Будущий архимандрит Кирилл, а тогда просто Иван Павлов, встретил начало войны на границе с Китаем, солдатом - срочником в 96-м сапёрном батальоне 92-й стрелковой дивизии. А уже осенью 1941-го оказался вместе со своей частью на Волховском фронте. Там, на станции Хвойная под Тихвином в первом же бою сложили головы многие его однополчане. «Только-только мы сошли с эшелона, нас в лес отвели, а немецкая разведка уже узнала. Сразу, моментально бомбят… сразу – и убитые появились, и раненые. Снег кровью обагрился». Когда весной 1942-го его, раненого, эвакуировали в госпиталь в Кировскую область, бойцы его батальона при выполнении боевой задачи все погибли. Это не единственный случай , когда Господь хранил Ивана Павлова. В сентябре 1942-го при обороне Сталинграда Иван получил ранение, и на фронт из госпиталя вернулся 11 октября, уже в 254 танковую бригаду. Зимой 1942-43 годов бойцы бригады были в обороне в снежных окопах и траншеях: «Два метра снег. Вкапывались лишь на метр, так и мёрзли, закутавшись в шинели. Еду подвозили только ночью, мёрзшую. Как выжили? Чудом Божиим!»
Не мог забыть отец Кирилл странной и страшной тишины и трупного запаха, делавшие освобождённый Сталинград мёртвым городом. «Был апрель, уже пригревало солнце, - вспоминал он в одном из интервью – и однажды среди развалин дома я поднял из мусора книгу. Стал её читать и почувствовал что-то такое родное, милое для души. Это было Евангелие! Я нашёл для себя такое сокровище, такое утешение! Собрал я все листочки вместе – книга разбитая была, и оставалось то Евангелие со мною всё время. До этого такое смущение было: почему война, почему воюем? Много непонятного было.., а когда стал читать Евангелие – у меня просто глаза прозрели на всё окружающее, на все события».
Когда после встречи Сталина с митрополитами Сергием (Страгородским), Алексием (Симанским) и Николаем Ярушевичем в сентябре 1943 начали открываться храмы и духовные школы, священников стали выпускать из тюрем, то и на фронте положение изменилось. О. Кирилл вспоминал: «Даже Жуков в своих мемуарах на это внимание обращает. Он говорит, немецкие генералы в начале войны такие стратегические планы строили, а с 1943 г. те же самые генералы стали делать ошибки, да такие, что приходилось только удивляться. А это очень просто: Господь всегда, когда хочет наказать, отнимает разум. Они стали делать просчёты. А наши умудрились».
Сохранив в одних боях, Господь призвал Ивана Павлова на новое поле брани: в 1954 г. он принял монашеский постриг с именем Кирилл, в честь прп. Кирилла Белозерского, чья память приходится на, обратите внимание, 22 июня, а затем рукоположен в сан иеромонаха. Так началось его более, чем полувековое пастырское служение. Причём старцем он себя не считал. На вопрос, есть ли сегодня старцы, отвечал: «Про старцев не знаю, но старики есть».
Отец Кирилл был очень тактичным, всегда немногословен, никогда не повышал голоса. Говорил очень просто, но слова его побуждали человека действовать, менять свою жизнь. Никогда не настаивал на своём, с уважением выслушивал иную точку зрения и мог изменить свою. Да, он мог отказать в духовном руководстве – тем, кто брал у него на что-то благословение, но поступал по-своему. Но никого не осуждал, старался ничем не задеть чужого самолюбия. Принимал людей при малейшей возможности. Ложился спать всегда поздно, а рано утром вставал и до службы опять шёл исповедовать – патриархов, митрополитов, архиепископов, епископов, священников, монахов, семинаристов, мирян… Мало кто знал о его бессонных ночах, о мучительных болезнях и болях – давали знать о себе фронтовые раны и застуженные лёгкие. 13 лет продолжалась его последняя тяжёлая болезнь после инсульта – своего рода затвор. Хотя и тогда его духовные чада приезжали – просто побыть где-то рядом, просто радуясь, что он ещё здесь и вспоминать его слова: «Если мы будем жить, подвигая Бога на милость, Бог продлит нам мирное время. А если будем жить так, как живём сейчас и собираем гнев Божий, - то ждите войн и бедствий».
Отец Кирилл отошёл ко Господу 20 февраля 2017 г. в возрасте 97 лет. Отпевание и погребение воина Христова, воина - победителя состоялось 23 февраля, в День защитника Отечества.
