В столице Сербии Белграде при чрезвычайных мерах безопасности прошел гей-парад. В нем приняли участие мэр города, а также несколько членов кабинета.
Каксообщает "Евроньюс", "Евросоюз, в который собирается вступать Сербия, считает проведение шествия своего рода тестом на готовность страны уважать права сексменьшинств".
Требование "Европы" проводить гей-парад с участием высших городских чиновников побуждает задуматься о Европе и отношении к ней.
Восточноевропеец часто видит себя неполноценным европейцем и хочет сделаться европейцем «настоящим»
Сербия, Россия, Украина принадлежат к Европейской цивилизации. Это факт нашей истории. Культурные пространства исламского мира, Китая или Индии могут быть не менее интересными и разнообразными, но мы принадлежим не к ним, а к Европе. Мы читаем европейских философов и писателей, а в Европе читают русских. Мир Диккенса или Флобера нам гораздо ближе и понятней, чем мир Лао Цзы или Рабиндраната Тагора. Россия принадлежит к числу великих культурных наций Европы – таково наше наследие.
Но для части образованного класса России и других восточноевропейских стран характерно то, что можно было бы назвать "комплексом недоевропейца". Восточноевропеец часто видит себя неполноценным европейцем и хочет сделаться европейцем "настоящим". Британия, Франция, Германия – это настоящая, уверенная в себе Европа. Польша уже испытывает некоторые явные сомнения. Украина мучительно пытается быть принятой "в семью европейских народов". В России множество народа произносит слово "Европа" с придыханием, предполагающим, что Россия – не Европа, но, может быть, когда-нибудь в светлом будущем будет сопричислена к этому континенту блаженных.
Четкий признак этого комплекса – желание быть признанным со стороны, наделение других наций, "настоящих" европейцев правом принимать в Европу, мучительный поиск чужого одобрения.
Этот восточноевропейский комплекс неполноценности мог бы вызывать снисходительную улыбку, если бы он не имел самых печальных последствий и не провоцировал самое иррациональное и разрушительное поведение. Там, где старые (т.е. западные) европейцы руководствуются обдуманными интересами, "новые" (т.е. восточные) руководствуются мечтами. Там, где западные задаются вопросом: "Какую пользу мы получим от вступления в ЕС?", восточные не смеют спрашивать о пользе – как дурнушка, на которую обратил внимание богатый жених, они с трепетом готовы на все что угодно – лишь бы настоящие европейцы признали их своими. Вопрос "Какую пользу вы от этого получите?" отвергается как кощунственный – это не вопрос пользы, это вопрос идентичности. Мы наконец-то сможем сказать о себе: "Мы – европейцы! Настоящие европейцы нас признали своими!"
Тут хоть гей-парады, хоть проведение реформ, ведущих к очевидному падению уровня жизни, хоть даже вооруженное подавление "недостаточно европейских" сограждан – на все можно пойти ради того, чтобы настоящие европейцы похлопали по плечу и приняли в "цивилизованный мир". Какие-либо экономические выгоды такого принятия совсем не очевидны.
Принадлежность к ЕС никак не означает процветания, пребывание вне его никак не означает нищеты
Интересно, что четыре самые богатые (по среднему уровню зарплат) страны Европы – Норвегия, Швейцария, Монако и Лихтенштейн – в ЕС не входят. Очень бедные (значительно беднее России) Болгария и Румыния входят. Россия (понятно, не член ЕС) по уровню зарплат находится между Польшей (чуть богаче, член ЕС) и Латвией (чуть беднее, тоже член ЕС). Принадлежность к ЕС никак не означает процветания, пребывание вне его никак не означает нищеты.
Рвение в ЕС обусловлено скорее иррациональным желанием исцелить свой комплекс "недоевропы", чем рациональным стремлением обеспечить себе более высокий уровень свободы, безопасности или достатка. В реальности оно приводит как раз к снижению уровня того, другого и третьего – на Украине это видно с мучительной очевидностью, но не только на Украине.
Если же отложить эту мучительную потребность в одобрении и признании, то что составит суть Европы, что охарактеризует Европу как цивилизацию, где ее истоки? Ее истоки достаточно очевидны: это греческая традиция философской и общественной мысли с одной стороны и библейское Откровение с другой. Две эти традиции тесно переплелись и породили ту Европу, которую мы знаем и любим – Европу соборов, Европу Баха и Вивальди, Европу Джотто и преподобного Андрея Рублева.
Гей-парад — это знак разрыва с, по крайней мере, одним из источников Европы, с Библейским Откровением
Гей-парад – это знак разрыва с, по крайней мере, одним из источников Европы, с Библейским Откровением. Это демонстрация лояльности к той части европейских элит, которая больше не видит и не хочет видеть Европу как христианский континент.
Это не путь в Европу, это путь в пост-Европу. Это присоединение к проекту, который так же враждебен исторической Европе, как большевизм был враждебен исторической России, хотя, конечно, гораздо менее насильственен.
И вопрос, который невозможно не поставить: зачем? Циник, продающийся за сладкие плюшки, мог бы ответить: за плюшки. Но с плюшками тоже все очень неопределенно. Похоже, если смотреть правде к глаза, плюшек для восточноевропейцев нет и не будет.
А отрекаться от своего христианского наследия исключительно ради того, чтобы понравиться, чтобы сподобиться похлопывания по плечу и пары одобрительных репортажей в прессе – это какая-то уж очень неразумная сделка.
Комплекс неполноценности и потерянности лучше исцелять возвращением к своим подлинным европейским корням – эллинским и библейским, которые переплелись для нас в наследии Восточной Римской империи, от которой мы восприняли Православную веру.
Мы не понравимся какой-то части европейских и американских медийных и политических элит? А зачем нам им нравиться?
