Переступить через привычную идеологическую бранчливость и сплотиться с "неправым" соседом для защиты общего дома от чужих претензий – путь, 
предлагаемый Русской церковью российскому обществу во время кризиса.
2014-й выдался, мягко говоря, нескучным. Не осталось, наверное, в стране ни одного здраво мыслящего человека, кто не испытал бы на протяжении всего уходящего года это ощущение "чудес на виражах". Запах горелой резины с Майдана – олимпийское ликование – усугубляющая тревожность с украинской стороны – небесная сотня – вводим войска?! – Крым наш! (Крым наш?! Наш Крым...) – первая кровь на юго-востоке Украины – юго-восток Украины объявляет, что он теперь ничей не юго-восток – слово "Новороссия" незаметно входит в лексикон – западный политический мир в смятении – зато летний жаркий Крым во всех объективах – и он НАШ! – Боинг – беженцы исчисляются сотнями тысяч – санкции VS антисанкции – и всё это на фоне непрекращающейся войны на ... Донбассе – слабеющий хребет рубля и депрессивный тэг "кризис" в каждом втором facebook-посте весь последний месяц года.
Объективная пестрота этого калейдоскопа, захватившего наше общее внимание в уходящем году, для каждого – источник совершенно разнообразных эмоций и выводов. Для кого-то – повод упрочиться в мысли о тупиковости избранного Россией пути и принять меры для окончательного личного отмежевания от "такого пути такой страны". Не особо большая, но особо заметная часть интеллигентской общественности погружается в пучину мрачных мыслей и с еще большей увлеченностью начинает не ждать от скорого будущего ничего хорошего. На другом фланге, напротив, слышна победоносная риторика ура-патриотов, готовых массово рядиться в ватники и пропагандировать отечественное; они, впрочем, тоже не чужды чувства разочарования – внешняя политика России видится им недостаточно напористой и "зубастой". Большинство же "умеренных" людей, вероятно, переживает смешанные чувства, когда ощущение радости за успехи и решительные шаги страны перемежается с пониманием неизбежности расплаты за них, со страхом перед нестабильным будущим.
Завершившийся год – а теперь, когда поставлена очередная новогодняя точка, есть возможность оглянуться на него как на комплексное явление – в результате продемонстрировал еще и саркастическую улыбку истории. Принеся в себе вызов, как оказалось, неизбежный для каждого. Большая геополитика вошла в дом и дотронулась до кошелька даже самых индифферентных и аполитичных сограждан. Каждый оказался вынужден ответить для себя на вопрос: готов ли он согласиться с утратой некоторых прежних потребительских благ, типа некоторых деликатесов на столе и частых уикендов в Европе, ради мысли о том, что дворцы Ливадии и севастопольские набережные – это теперь вновь российская территория?.. Такой исторический "вызов пармезана".
Собственно, через подобное вопрошание себя в той или иной форме, вопрошание внятное или полуосознанное, вызывающее, волнительное1 или прискорбное, прошел в эти последние месяцы каждый. Общество, как через мелкий гребень, незаметно прошло через процесс национальной самоидентификации, каждый оказался вынужден определиться, на каком именно фланге ему находиться комфортнее. Можно сказать, что за минувший год идейно-политические предпочтения многих россиян стали более отчетливыми, контурными. Некоторые словно вышли из состояния равнодушного полусна и выставили собственную позицию вперед. Выставили там, где раньше обходились молчаливым согласием, либо отсутствием интереса, либо вежливыми репликами и переводом беседы в иное русло.
Новейшая история вдруг выбросила задремавшему было обществу новые ценности – Крым и судьбы русских на этих территориях. Новые ценности со стремительной скоростью стали переходить в ранг новых национальных святынь, настойчиво требовать внимания и реакции на самих себя – так, что часть населения массово бросилась под ними подписываться, а часть – столь же неистово отрекаться.
И оказалось, что подобное повышение "градуса однозначности" своеобразным образом перелицовывает общество. Меняются привычные расклады, рвутся, порой с болезненным треском, одни взаимосвязи – и на их месте быстро образуются другие, новые. Люди размежевываются по лагерям, фильтром для чего оказывается реакция на тезис (символ, исторический выбор, исторический вызов etc.) "Крымнаш", понимаемый сегодня в самом широком смысле. В результате с кем-то из знакомых, с кем ты с легкостью мог обмениваться анекдотами еще полтора года назад, сегодня ты расходишься по перпендикулярным тропам. И, напротив, с радостью обнаруживаешь единомыслие и созвучность собственным надеждам в том, от кого не ждал... Мир никогда уже не будет прежним – по той лишь причине, что Евромайдан, начинавшийся с безобидно-простодушного желания красивой европейской жизни в каждом украинском селе и превратившийся в спусковой механизм для крымского референдума (единственное обстоятельство, за которое большинство россиян способны испытывать благодарность по отношению к Майдану), в результате оказался зародышем нового глобального конфликта.
В этих обстоятельствах изменившегося мира, новых размежеваний и новых разломов Церковь вдруг обращается с призывом к историческому примирению, вернее, к примирению исторической памяти, перемирию в конфликте трактовок общего прошлого. На открытии XVII Всемирного русского народного собора патриарх Кирилл говорит об опасности однозначных и категоричных вердиктов в отношении того или иного периода российской истории. Например, о превозношении и идеализации "белой" России и оголтелом глумлении – без разбора – над "совдеповщиной". О нанесении ярлыка "совдеповщина" на все явления и достижения советского прошлого. О ностальгии лишь по советскому периоду как по некоему "золотому веку, за пределами которого – лишь социальное неравенство, коррупция и технологическая отсталость". Он отмечает вредоносность использования черно-белой схемы при анализе российской истории. Черно-белым цветом слишком часто рисуют войны. Палитра истории Отечества для его сынов – многоцветна.
"Мы должны взять из различных исторических периодов все по-настоящему значимое и ценное. Нам нужен великий синтез высоких духовных идеалов древней Руси, государственных и культурных достижений Российской империи, социальных императивов солидарности и коллективных усилий для достижения общих целей, определявших жизнь нашего общества большую часть века ХХ-го, справедливое стремление к осуществлению прав и свобод граждан в постсоветской России. Синтез, который лежит за пределами привычной дихотомии "правые-левые". Синтез, который можно описать формулой "вера – справедливость – солидарность – достоинство – державность".
Патриарх произносит эти слова в храме Христа Спасителя 12 ноября. В момент, когда страна находится на очередном пике противоречий в отношениях с западным миром и на горизонте уже маячит следующий вал. Когда признаки экономического кризиса еще неочевидны для большинства обывателей (декабрьский стремительный обвал курса случится только через месяц), однако уже повергают в печаль финансистов. В очевидно непростой для страны ситуации усугубления внешних вызовов Церковь призывает внутренние силы общества к взаимопониманию.
Собственно, этот призыв – для тех, кто разобрался с приоритетами. Кто связывает свою судьбу и свою жизнь с судьбой своей страны, переживает за ее будущее, целостность и статус и отдает себе полный отчет в том, что интересы страны представляют для него вполне конкретную ценность. Ценность, не менее, пардон, значимую, чем ассортимент импортных товаров на полках и отсутствие препятствий и "конских" пошлин при получении шенгена накануне европейского отпуска. И кто готов поступиться своей идеологической самостью и увидеть в своем идейном оппоненте соседа. Рассмотреть в нем союзника и одноплеменника сквозь толщу штампов и стереотипов.
Потому что очень часто так называемая "личная историческая позиция" – скажем, брезгливый антисоветизм или не менее брезгливый просоветизм (а в основном именно взгляды на советский период истории оказываются сегодня полем для лобового столкновения и взаимного гряземетания в дискуссиях и спорах различного уровня) – на поверку оказывается самостью, определенным проявлением эгоцентризма, способом самовыражения через отторжение взглядов другого, без попыток его расслышать. Бескомпромиссная трактовка родной истории, с изобилием ярлыков, которые при случае можно наклеивать на непонятные или неизученные места, – удобный конек, на котором можно ехать с определенной долей внутреннего комфорта. На самом же деле фанатично молиться на портрет Сталина – такое же дурновкусие, как и посылать в его адрес неистовые проклятия...
В ситуации нарастания накала истеричности вокруг России Русская Церковь просит общественность сделать попытку отказаться от привычных внутренних раздоров и распрей. Поберечь силы. Переступив через эгоистичное самоупоение историческими фетишами, подумать о новом общественном контракте, в основе которого – лучшее от каждой российской эпохи. Такая консолидация общества неизбежна, когда предстоит войти в новую – пост-постсоветскую? – эпоху своей истории, причем сделав это максимально безболезненно. Никто не тешит себя надеждой, что сегодня волк найдет в себе силы пребывать рядом с ягненком, а барс сможет лежать вместе с козленком (Ис. 11:6), но не мешает вспомнить, что лес – Русский лес – для всех общий.
